Структура психического бытия (К.Г. Юнг)

Автор: Демильханова А.М. Желонкина А.Ф. Психологи МЦН

Одним из ярчайших представителей глубинной психологии по праву считается Карл Густав Юнг. Он внес огромный вклад в развитие психотерапии, психологического и терапевтического консультирования, а также в развитие многих других наук, таких как алхимия, философия, астрономия. По воспоминаниям детей Юнга он ежедневно вел прием пациентов три часа до обеда и три часа после. Лишь в самые последние годы жизни число пациентов пришлось сократить, но до конца своих дней Юнг продолжал заниматься врачеванием. Таким образом, можно сказать, что Юнг был в первую очередь практиком, что и позволило сделать ему множество открытий в психотерапии.
Карл Густав Юнг родился в 1875 г. в семье пастора реформистской церкви Иоганна Юнга. В 1895 году Юнг поступил в Базельский университет решил специализироваться в психиатрии. В 1900 году Юнг начал стажировку у Блейлера". Юнг дал один из лучших обзоров теоретической литературы того времени по раннему слабоумию. Его собственная позиция основывалась на синтезе идей многих ученых, в особенности Крэпелина, Дженета и Блейлера, но он заявил также, что в очень большой степени обязан "оригинальным концепциям Фрейда".
В 1908 году Юнг организовал первый Международный конгресс по психоанализу в Зальцбурге, где родилось первое издание, целиком посвященное вопросам психоанализа, - "Ежегодник психоаналитических и патопсихологических изысканий". На конгрессе в Нюрнберге в 1910 году была основана Международная психоаналитическая ассоциация, и Юнг был избран ее президентом.
В 1912 году выходят в свет "Метаморфозы II". Несмотря на то что в течение ряда лет Юнг поддерживал Фрейда, он так и не согласился полностью с его сексуальными теориями. Предлагая свою версию, он трактует либидо совсем не в духе Фрейда. Именно после этого произошел разрыв с Фрейдом.
Несмотря на интерес к психоанализу Юнг не отступил от мистицизма, окрашивавшего все его труды, начиная с самой первой работы, где уже проглядывал зародыш идеи о коллективном бессознательном.
Юнг сделал вывод, что мышление "имеет исторические пласты", содержащие "архаический умственный продукт", который обнаруживается в психозе в случае "сильной" регрессии. Он доказывал, что если символы, используемые веками, схожи между собой, то они "типичны" и не могут принадлежать одному индивиду.
ИНДИВИДУАЦИЯ В «аналитической психологии» К. Г. Юнга — процесс становления личности, ее созревания в результате ассимиляции сознанием содержания личного и коллективного бессознательного.
Самость- высшая точка личностного роста, воплощающая тотальность, целостность; центр всей психики, в ней сосредоточена идентичность человека, в которой соединены все противоположности.

Структура личности

Юнг выделяет следующие эле­менты (слои) в структуре личности: персону, Эго, тень, Аниму (у мужчин), Анимус (у женщин) и самость.
Персона (личность) — самый верхний слой личност­ного сознательного; Эго — его более глубокий слой. Ниже идет бессознательное, сначала индивидуальное, потом коллективное. Самый верхний слой бессознательного — двойник Я, его тень; следующий слой — душа (Анима и Анимус); самый нижний слой — объективное Я (самость).
Персона — это визитная карточка Я. Это мане­ра говорить, мыслить, одеваться. Это характер, соци­альная роль, способность самовыражаться в обществе. Persona— латинское слово, обозначающее маску, кото­рую одевали греческие актеры для условного обозна­чения той или иной роли (сравни русское: «личина», «личность»).
Различают позитивные и негативные качества персо­ны. В первом случае она подчеркивает индивидуальность, способствует коммуникации, служит защитой от вредо­носных влияний среды. Во втором случае, если социаль­ной роли придается слишком большое значение, персона может задушить индивидуальность. Юнг называл персо­ну «архетипом конформности».
Эго — центр сознания и поэтому играет основную роль в нашей сознательной жизни. Эго создает ощущение осознанности и последовательности наших мыслей и дей­ствий. В то же время Эго, находясь на грани с бессозна­тельным, ответственно за связь (слияние) сознательного и бессознательного. При нарушении гармоничности этой связи возникает невроз.
Тень — центр личного бессознательного. Сюда входят желания, тенденции, переживания, которые отрицаются индивидуумом как несовместимые с существующими со­циальными стандартами, понятиями об идеалах и т. д. В жизни мы обычно отождествляемся с персоной и ста­раемся не замечать все, что считаем низким, порочным в своей личности.
Юнг выдвинул гипотезу о компенсаторной функции бессознательного, которое отражает содержание сознания в обратном, перевернутом виде, подобно тому как отра­жается в зеркальной глади озера стоящий на его берегу дом. Поэтому экстравертированная личность в своем бес­сознательном интровертирована: робкий человек в своем бессознательном храбр, храбрый — робок, добрый — зол, а злой — добр и т. п.
Тень нельзя игнорировать, ибо можно, не осознавая этого, оказаться в ее плену. И, наоборот, чем полнее осознается тень, тем гармоничнее становится личность и ее отношение с окружающей средой.
Тень — не только обратное отражение Эго, но также и хранилище жизненной энергии, инстинктов, источник творчества. Тень уходит своими корнями в коллективное бессознательное, а поэтому может дать доступ индивиду­уму (и аналитику) к материалу, который обычно недосту­пен Эго и персоне. «Тень с нами всю жизнь, — пишет Юнг, — и, чтобы иметь с ней дело, нужно постоянно вглядываться в себя и честно сознавать, что мы там видим».
Анима и Анимус — это представления о себе как о мужчине или женщине, вытесненные в бессознательное как нежелательные для данного индивидуума. Анима (у мужчин) имеет обычно феминистическое, а Анимус (у женщин) — маскулинистическое содержание. По Юнгу, каждый мужчина в глубине своей души, в своем бессоз­нательном — женщина, а каждая женщина — мужчина.
«Каждый мужчина, — пишет Юнг, — несет в себе вечный образ женщины — не той или иной опреде­ленной женщины, но образ женщины как таковой. Этот образ — отпечаток, или «архетип», всего родового опыта женственности, сокровищница, так сказать, всех впечатлений, когда-либо производившихся женщинами. Поскольку этот образ бессознателен; он всегда так же бессознательно проецируется на любимую женщину, он является одним из главных оснований привлечения и отталкивания».
Анима и Анимус — наиболее древние архетипы. Они ориентированы своим острием к глубокому бессознатель­ному, так же как персона — к внешней среде, и оказы­вают большое влияние на поведение индивидуума.
Юнг углубил идеи Фрейда и разработал понятие коллективного бессознательного, отличающегося от личного бессознательного. Он считал, что коллективное бессознательное – это часть психики, которую можно отделить от личного бессознательного, поскольку его существование не связано с личным опытом. В то время как личное бессознательное образуется в основном из элементов, которые ранее были сознательными, но впоследствии были забыты или вытеснены; составляющие коллективного бессознательного никогда не были в сознании и не приобретены лично, а обязаны своим существованием исключительно наследственности. Индивидуальное бессознательное состоит прежде всего из «комплексов» (в понимании Юнга); коллективное бессознательное образовано в основном из «архетипов». Архетипы представляют собой нечто вроде органов дорациональной психики. Это постоянно наследуемые, всегда одинаковые формы и идеи, еще лишенные специфического содержания. Специфическое же содержание появляется лишь в индивидуальной жизни, где личный опыт попадает именно в эти формы.
Содержания коллективного бессознательного не контролируются волей и ведут себя так, словно никогда в нас и не существовали — их можно обнаружить у окружающих, но только не в самом себе. К примеру, плохие абиссинцы нападают на итальянцев; или, как в известном рассказе Анатоля Франса: два крестьянина живут в постоянной вражде. И когда у одного из них спрашивают, почему он так ненавидит своего соседа, он отвечает: «Но ведь он на другом берегу реки!»
Как правило, когда коллективное бессознательное констеллируется в больших социальных группах, то результатом становится публичное помешательство, ментальная эпидемия, которая может привести к революции или войне и т. п. Подобные движения очень заразительны — заражение происходит потому, что во время активизации коллективного бессознательного человек перестает быть самим собой. Он не просто участвует в движении, он и есть само движение.
Самость — архетип целостности личности. «Са­мость, — пишет Юнг, — означает всю личность. Вся личность человека не поддается описанию, потому что его бессознательное не может быть описано». По Юнгу, «со­знательное и бессознательное не обязательно противосто­ят друг другу, они дополняют друг друга до целостности, которая и есть самость».
Самость объединяет сознательное и бессознательное, она является центром целостности Я, как Эго — центром сознания. В сновидениях Самость может проявляется в виде опреде­ленных знаков, которые может распознавать любой человек; это некий символ, к которому человек чувствует трепетное от­ношение.
Архетип Самости, представляющий собой психическую целостность и полноту, соответствует образам, символизирую­щим процесс развития и трансформации – как путь /Дао/, Золотой Цветок, Божественный Младенец, Бог /Христос, Митра, Будда, Брахма/ и олицетворяет гармонию, вечность, святость и красоту.
В личной беседе с одним из представителей восточной мыслей на конференции в Мексике, при обсуждении связи сознания и бессознательного Хисаматсу спросил у Юнга: «Что является подлинной Самостью, сознательное или бессознательное?». Юнг ответил: «Сознание называется Я, в то время как Самость отнюдь не равна Я. Самость – это единое целое, потому что личность, как целое, состоит из сознания и бессознательного. Но мое Я знакомо только с сознанием. Бессознательное остается мне неизвестным». Юнг в разговорах часто повторял, что «бессознательное всегда остается непознанным именно потому, что оно бессознательное»).
Понятие об интроверсии и экстраверсии.
Юнг считал, что каждый индивидуум, вернее, фокус его интересов, может быть обращен преимущественно к своему внутреннему Я или, наоборот, к внешнему миру. Первый тип людей он назвал интровертами, второй — экстравертами. Экстраверсия исключает интроверсию, но ни ин из этих типов не имеет предпочтений перед другим.
Обычно человек не бывает чистым интро- или экстра­вертом, хотя и склонен к той или иной ориентации. В идеале Юнг видит «пластичность», то есть умение поль­зоваться одной из этих двух ориентации там, где она более подходит. Но в жизни так почти не бывает. Интроверты прежде всего интересуются собственными мыслями, сво­им внутренним миром. Опасность для них заключается в том, что если слишком глубоко погрузиться в свое внут­реннее Я, то можно утратить контакты с внешним окру­жением. Экстраверты преимущественно заняты внешним миром, они легче устанавливают социальные связи и лучше осознают, что происходит вокруг них. Опасность для них заключается в утрате умения анализировать свои внутренние психические процессы. Такие люди вместо того, чтобы развивать собственные идеи, занимаются анализом чужих.
Истерические личности больше склонны к экстравер­сии, астеники и аутичные — к интроверсии.
К. Г. Юнг был первым из западных психологов, кто уделял серьезное внимание психологии восточных религий и философии, направленной на изучение человеческой души.

Мы приводим список наиболее известных работ в этой области:
Йога и Запад
Различие между восточным и западным мышлением.
К психологии восточных медитаций
Комментарий к «Тайне Золотого Цветка»
О психологии восточных религий и философии
Предисловие к «И Цзин»
Предисловие к книге Д.Т Судзуки «Основы дзен-буддизма».
Психологический комментарий к «Бардо Тходол»
Психологический комментарий к "Тибетской книге Великого Освобождения"
Юнг писал, что Западу самой судьбой было предопределено познакомиться со своеобразием восточного духовного склада. Бесполезно пытаться восставать против этой судьбы или пытаться наводить шаткие и иллюзорные мосты через зияющую пропасть. Вместо того, чтобы заучивать наизусть духовные приемы Востока и совершенно в христианском духе "подражания Христу" имитировать их, гораздо важнее исследовать, нет ли в нашем бессознательном интровертной тенденции вроде той, которая стала руководящим духовным принципом Востока. Тогда мы смогли бы заняться строительством на нашей почве и нашими методами. Перенимая же такие предметы непосредственно у Востока, мы тем самым просто потакаем своему западному стремлению к стяжательству, вновь убеждаясь в правиле, что "все благое приходит извне", откуда его и следует добывать, перекачивая в наши пустые души.
На мой взгляд, мы действительно научимся чему-то у Востока лишь тогда, когда поймем, что у души достаточно богатств, чтобы не занимать вовне, и когда ощутим в себе способность развиваться изнутри – с милостью Божией или без нее. Однако мы не сможем пуститься в это трудное предприятие, не научившись сперва действовать без духовной гордыни и кощунственной самоуверенности. Восточный настрой подрывает специфически христианские ценности, и ни к чему игнорировать этот факт. Если мы хотим, чтобы наш новый настрой был подлинным, то есть укорененным в нашей собственной истории, нам надо осваивать его при полном сознании христианских ценностей, равно как и конфликта между этими ценностями и интровертным настроем Востока. Нам надо добираться до восточных ценностей изнутри, а не извне; нам надо искать их в себе, в своем бессознательном. И тогда мы обнаружим, сколь велик наш страх перед бессознательным и сколь сильно наше сопротивление. Из-за этого сопротивления мы сомневаемся именно в том, что кажется таким очевидным Востоку, а именно – в способности интровертированного ума к самоосвобождению.
Даже поверхностного знакомства с восточной мыслью достаточно, чтобы заметить фундаментальные различия между Западом и Востоком. Восток опирается на психическую реальность, то есть на психику как главное и единственное условие существования. Создается впечатление, что эта восточная интуиция – явление скорее психологического порядка, нежели результат философского размышления. Речь идет о типично интровертной установке, в противовес столь же типично экстравертной точке зрения Запада. Как известно, интроверсия и экстраверсия представляют собой черты характера, свойственные темпераменту или даже конституции индивида; искусственно сформировать их при обычных обстоятельствах невозможно. В исключительных случаях они могут вырабатываться усилием воли, но только при особых обстоятельствах. Интроверсия, если можно так выразиться, это "стиль" Востока, его постоянная коллективная установка; экстраверсия же – "стиль" Запада. На Западе интроверсия воспринимается как аномальное, болезненное и вообще недопустимое явление.
Западная психология понимает под "умом" умственную функцию психики. Ум – это присущая индивиду "разумность". В области философии еще можно встретиться с безличным Всеобщим Разумом, где он является, по-видимому, реликтом изначальной человеческой "души". Эта картина наших западных воззрений, быть может, чересчур утрирована, но, сдается мне, не так уж далека от истины. Во всяком случае, нашему взору открывается нечто подобное, когда мы сопоставляем наш склад ума с восточным образом мысли. На Востоке ум – это космический принцип, сущность бытия вообще, тогда как на Западе мы пришли к мысли, что ум образует непременное условие познания, а потому и мира как представления.
Мысль у нас не обладает достаточной реальностью, мы обращаемся с ней так, как если бы она была ничем. Хотя мысль, бывает, и оказывается верной, мы исходим из того, что она существует лишь благодаря определенным, как говорится, сформулированным в ней, фактам
На самом деле психическое есть единственная непосредственно известная нам категория бытия, ибо мы ни о чем не можем знать, если оно не примет сперва форму психического образа. Непосредственно достоверно только бытие психического. Практически, мир существует постольку, поскольку он принимает форму психического образа, и наоборот.
А. Ваттс пишет: “При глубоком анализе таких “путей жизни”, как дзен-буддизм и даосизм, мы не найдем ни философии, ни религии в том смысле, в каком они понимаются на Западе. Мы найдем нечто, весьма напоминающее психотерапию… Их общая цель – вызвать изменение сознания, изменение в нашем ощущении себя и в отношении с человеческим обществом и миром природы”. [74]

Единственное движение в нашей культуре, которое частично понимает, или, по крайней мере, должно понимать духовные тенденции Востока, - это психотерапия. Взятая в целом, психотерапия есть диалектическое взаимоотношение между врачом и пациентом. Это диалог между двумя духовными целостностями, в которых мудрость является просто орудием. Цель же его - трансформация; не-предопределенная, единственным критерием которой является исчезновение <ясности>. Никаких попыток со стороны врача форсировать события. Максимум, что он может сделать, - это облегчить путь пациента к достижению позиции, которая будет противоположна последнему сопротивлению к решающему опыту. Если знание играет немаловажную роль в нашей западной процедуре, это эквивалентные важности традиционной духовной атмосферы буддизма в дзэне. Дзэн и его техника могут существовать лишь на базе буддийской духовной культуры, и она является его предпосылкой. Вы не можете разрушить интеллект, которого никогда не было. Адепты дзэна - не выходцы из невежества и бескультурья. Даже у нас нередка ситуация, когда необходимо прежде развить сознательное эго и сознание, способное к пониманию, при помощи терапии, а лишь затем думать о его изменении. Более того, психотерапия, несомненно, имеет дело с человеком, который, подобно дзэнским монахам, готов принести любые жертвы в поисках правды, но он зачастую наиболее упрямый из всех европейцев. Таким образом, задачи психотерапии, конечно, гораздо более многообразны, и индивидуальные фазы длинного процесса сталкиваются с большим сопротивлением, чем в дзэне. По этим и многим другим причинам прямая передача дзэна в западные условия непохвальна и даже невозможна. Психотерапевт, однако, серьезно размышляющий над вопросом о цели терапии, не может оставаться равнодушным, видя, к каким крайним результатам направлен восточный метод духовного исцеления, то есть делания целостным.
Карл Юнг предупреждал против опасности слепого копирования восточных практик людьми Запада. Копирование глубинных медитаций , быстро разрушает двухмерный рассудок европейца, поскольку ум западного человека вырос на другой почве и в другой культурной среде. Слабость европейца обусловлена прежде всего тем , что располагая совершенной наукой о внешнем мире , он удивительно мало знает о своей внутренней природе . Азиат же никогда не забывал ни о природе , ни о собственной душе. Тогда как европеец забывал то то , то другое и благодаря этой забывчивости своей техникой завоевал весь мир. Поэтому сегодня очень важно перекинуть мост психологического взаимопонимания между Востоком и Западом.
Потому что Восток уже достиг вершин духовности, управляя своим бессознательным, но для этого им пришлось пройти многовековой путь отождествления со своей самостью.

2014-12-29 23:20:00

VIP-сервис

Для пациентов с высоким статусом

Doctor Life

Лечение в режиме онлайн

Смотрите подробнее на нашем YouTube канале
Вернуться наверх